предыдущая глава оглавлениe следующая глава
Церковь — Царство Благодати
Часть 1
Благодать! Это слово буквально не сходит с уст молящегося: его нарочито внедряют в нас ежедневные молитвы, с младенчества, облекающие наше сознание в плоть к Богу обращаемого слова, отображающего Бога Слово. Всмотритесь в утренние и вечерние молитвы установленного Церковью правила — вы поразитесь, как часто, как постоянно и неуклонно, возвращает молитва нашу мысль к слову "благодать". Вдумайтесь и в то, что имя "благодать" дано было велением Неба величайшему из рожденных женами, пророку, предтече и крестителю Господню, находящемуся на пороге Ветхого и Нового Заветов. Обратите вместе с тем внимание на то, как редко употреблялось слово "благодать" в Ветхом Завете и как нарочито умножает, как бы в квадрат возводит, заключающееся в нем содержание другой Иоанн — Богослов, в первых же строках своего Евангелия: "благодать на благодать". Не определяется ли этим самая духовная природа Завета Нового?
Так оно и есть: "царством благодати" именуем мы новозаветную жизнь, в отличие от ветхозаветного "царства закона", подготовившего человечество к принятию благодати новозаветной и "Царства Славы", которое в Вечности сменит наш временный мир. Задумайтесь и над тем, что только наш церковно-славянский язык, а через него и русский, слово "благодать" восприняли, как нечто совершенно особое, неким мистическим содержанием насыщенное и отдельное, — не допускающее никакого сближения с другими, казалось бы, тесно соседствующими, даже однозначными явлениями. В языках европейских нет соответственного особого слова, почему и приходится, для уточнения понятия "благодать" употреблять слово греческое: иначе сливается "благодать" с милостью вообще, с благотворением, с благословением, с благоволением и т.д. ... Лишний раз, с нарочитой силой, можем мы сказать, — каким мы, русско-православные, сокровищем обладаем, в нашей верности своей Церкви.
Церковь живет и дышит Божией благодатью. Так было от самого ее возникновения. Но лишь постепенно Церковь до конца осознала и вразумительно разъяснила верующим природу благодати и пути ее воздействия на верующих. Церковь изначала говорила о благодати: "Будучи сухим деревом, мы никогда не плодоносили бы без небесного дождя благодатного", учил св. Ириней Лионский. "Благодать в своих благодеяниях всегда идет впереди нас", учил св. Иоанн Златоуст. Церковь не переставала изливать на своих чад потоки благодати. Но специально богословствовать о благодати Церковь начала лишь в V веке в связи с обнаружившимися тогда лжеучениями, требовавшими отпора.
С именем Пелагия связано лжеучение, схематически упростившее и духовно опустошившее церковное понимание благодати. Он различал три вида ее: благодать естества, присущую от природы каждому человеку; благодать закона, дарованную в Завете Ветхом, и благодать Христову, принесенную Господом. Можно, конечно, и должно различать обилие благодатных даров по признаку различения мира языческого, ветхозаветного и христианского, но Пелагий низвел действие новозаветной благодати до уровня морального воздействия на людей учения и примера Христа. Против него восстал блаж. Августин, который, однако, в своем увлечении обратился к крайности противоположной, действием благодати уничтожив начало человеческой свободы: человек спасается, избранный от века для того Богом и искупленный Христовой жертвой, все же остальное растленное человечество, не вошедшее в число избранных — не в силах спастись. Две эти крайности Запад искал примирить, механически разобщая благодать и свободу и размышляя над их взаимодействием, как двух отдельно действующих сил, якобы устраняющих одна другую. Это направление получило наименование полупелагианства и вошло в состав католического учения об освящении человека. В этом плане можно отметить как крайность западного богословствования учение о "непреодолимой" благодати, смягченным вариантом которого явилось учение об "усладительной" благодати, влекущей человека ко спасению.
Для того чтобы уяснить существо православного учения о благодати, необходимо осознать, чем оно принципиально отличается от учений западных. Благодать не есть нечто внешнее по отношению к свободе человека, как то учит Запад. Католицизм обособляет два независимых фактора: свободу и благодать, — раздельно действующих. Протестантизм сливает понятие благодати с понятием милости, не вменяющей человеку его греховности, в нем сохраняющейся. Для православного сознания благодать сливается с человеком, содевая постепенно, с свободного изволения человека и в помощь его доброй воле духовное его преображение. Обособить действие благодати и действие свободной воли православное сознание не может. Самое обращение на путь спасения немыслимо без действия благодати. Это — благодать просвещающая или предваряющая. "Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня" (Ин. 6:44). Она указывает нам, во что и как веровать. "Вера от слышания" (Рим. 10:17), говорит апостол. Да! Но надо уметь и услышать! В этой, самой первоначальной стадии спасения нас уже просвещает и предваряет благодать. Происходит некий отбор, таинственная природа которого может быть уяснена из слов, сказанных Господом Петру: "блажен ты, Симон…" (Мф. 16:17).
Устремиться ко Христу, открывающему путь спасения, уверовать в Него, как в Бога — и для этого слабые силы человека должны быть облагодатствованы. Но это еще даже не начало подлинного преображения нашего греховного естества, это лишь готовность вступить с ним в борьбу и обретение пути спасения. Надо реально вступить на этот путь! А это — новое рождение свыше от Духа Святого (Ин. 3:3-6). И тут нужна благодать — освящающая, оправдывающая, возрождающая.
"Кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое" (2 Кор. 5:17). Человек делается иным, освобожденным от греховной скверны: ему открывается возможность "отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины" (Еф. 4:22-24). Так положено начало спасения, — но это только начало! Человек вошел в новую жизнь — надо суметь ею достойно жить. Для этого нужна новая сила благодати, которую Церковь именует спасающей, ибо она-то и содевает наше спасение, укрепляя нас на пути стяжания христианских добродетелей: "Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание" (Гал. 5:22-23). То, что мир именует добродетелью, и то, что является таковою в глазах Божиих — не одно и то же. Блаж. Августин называл языческие добродетели блестящими пороками. Это обозначение едва ли не с большим правом может быть отнесено к добродетелям современного мира. Христианское доброделание и христианский рост в добре прекрасно выражается определением преп. Серафима, как стяжание Духа Святого. Ясно, что такое стяжание немыслимо без Самого Духа! Отсюда и то великое смирение, с которым только и может совершаться возрастание в добре: "со страхом и трепетом совершайте свое спасение", заповедует нам Апостол (Фил. 2:12-13). И что тут же он присовокупляет? "Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению"! Сознание, что Сам Господь в нас совершает дело нашего спасения и есть корень православного учения о благодати. Человек становится живым камнем Церкви, в котором живет Господь, — сама молитва его есть голос Духа Святого (Рим. 8:26).
Благодать проникает все. "Спасительная сила Божия, через которую совершается наше духовное возрождение, вообще называется благодатью", — писал еп. Иоанн Смоленский. И он же говорил: "Величественно и прекрасно было мироздание первобытное, еще величественнее и прекраснее мироздание второе — благодатное. Благодать выше природы, и то, что совершает любовь в царстве благодати, ею основанном, превосходит то, что совершается силой всемогущества в царстве природы". Естественно, что имеет благодать многообразный смысл. Есть зачаток благодати и в язычестве, открывающей человеку возможность творить добро по естеству (Рим. 14:15). Была, тем паче, благодать в людях Ветхого Завета — на избранном народе явно почивала она. В молитвословиях своих Церковь, воспевая пророков Илию и Елисея, говорит о благодати и о "сугубой благодати". Ветхозаветное писание применяет слово "дух". Но возрождающей и спасающей силы не имел этот дух — все, даже в избранном народе, ведомом Богом ко спасению, было ничто по сравнению с тем морем благодати, которое излилось на человечество с приходом на землю Спасителя: "Благодать на благодать" (Ин. 1:16). Это слово сохраняет смысл самый общий, когда, например, употребляет его Апостол, кончая послания свои: "Благодать вам и мир от Господа Бога Отца и Иисуса Христа". Употребляемое в широком и общем смысле, слово это может, вместе с тем, выражать исключительную силу действия благодати: "Довольно для тебя благодати Моей", — говорил Господь Апостолу Павлу, — "ибо сила бо Моя в немощи совершается" (2 Кор. 12:9). Те виды благодати, о которых выше шла речь, относятся к более уточненному ее понятию, приобретающему смысл богословский: "Благодатью вы спасены через веру, а сие не от вас — Божий дар, не от дел, чтобы никто не хвалился" (Еф. 2:8). Но как бы мы ни дифференцировали, ни уточняли православное понятие благодати, — благодать опрокидывает все ограждения, переливается через все границы, пронизывая все наше внутреннее естество. Никогда не действует она как лишь внешняя сила. Под этим углом зрения радикально ее отличие от Промысла Божия, который образует внешнюю среду, спасительно воздействующую на нашу волю во спасение. Благодать проникает в самое существо наше, с ним сливаясь. В этом мистическая природа благодати, размышление над которой опять же приводит нас к восприятию Церкви, как Тела Христова. "Уже не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2:20), — вот лучшее и вполне точное исчерпывающее определение действия благодати. Симеон Новый Богослов учил, что, если в каждом христианине есть Христос Побеждающий, то Он же, Христос, в каждом христианине, и призывает Бога, и молится, и благодарит, и благовествует, — во всем этом действует Христос: "Поэтому всякому христианину относительно всех добрых дел, какие делает, надлежит исповедать, что их совершает Христос, а не он; кто не так помышляет об этом — всуе есть христианин".
Благодать Божия обращена ко всем. Господь "хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины" (1 Тим. 2:4). "Се стою у двери и стучу", — говорит Сам Господь (Ап. 3:20), "Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные…" - читаем мы в Евангелии. "Не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был через Него" (Ин. 3:17). Званы все, — почему же мало избранных? Вот как отвечает на такой вопрос св. Иоанн Златоуст: "Если (Христос), просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1:9): каким образом люди пребывают без освящения? Он действительно просвещает всякого. Но если некоторые, заключая добровольно очи ума своего, не хотят принимать лучей сего света, то пребывание их во тьме зависит не от естества света, а от несчастия тех, которые по своей воле лишают себя дара. Ибо благодать излилась на всех… и не желающие пользоваться даром должны, по справедливости, самим себе вменять свое ослепление".